Парижский треугольник - Страница 24

– Я по поводу возврата к прошлому. Папа сегодня прилетит.

– Ах ты! Не усидел!

– Нет, не усидел. У них там что-то с маман опять происходит. В общем, он просит политического убежища.

– Ах ты!

– Мэг, что с тобой?

Она лихорадочно соображала. Если Грег приедет сюда, то свободе придет конец, да и Мелани она подала твердую надежду. А впрочем, черт с ней, с Мелани. Последние слова этой женщины заставили Мэг пожалеть о своем обещании не проявлять инициативы. Похоже, та просто считает ее за дурочку, да еще и угрожает. Пусть побесится. Мэг посмотрела на себя в большое зеркало, висевшее напротив кровати, и настроение сразу поднялось. В мягких складках розового шелка сидела, поджав под себя ноги, красивая молодая женщина. Волосы ее рассыпались по плечам черным атласным водопадом. Да, Алекс был прав, надо немного постричь их, но все равно красиво. Слишком худа, пожалуй, потому что ключицы раньше так не выступали, а в остальном – плечи и руки уже снова можно выставлять напоказ и носить открытые платья или майки – это все ей так идет! Кожа снова стала золотисто-бежевой, и под глазами уже нет кругов.

– Мэгги! – Оскар разглядывал ее, чуть отойдя в сторону, как художник, которому попался любопытный натюрморт. – Да ты никак вздумала охмурить папика!

– А что мне его охмурять? – Она, не стесняясь Оскара, вертелась, сидя в кровати по-турецки.

– Действительно. Его можно брать голыми руками, причем прямо из-за океана. Ладно, я жду тебя внизу.

Отоспавшаяся за многие месяцы, отдохнувшая и счастливая Мэг чувствовала в себе потребность пошалить. К серьезным отношениям она не была готова, поэтому встречу с Алексом все откладывала на потом, хотя он уже несколько раз звонил Оскару. А вот легкий флирт – это как раз для нее. Правда, сомнительно, что с Грегом он будет легкий. Ведь если ему хотя бы намекнуть… Интересно, а что будет, если ему намекнуть? И коварно улыбаясь красавице в зеркале, она надела свой самый любимый костюм. Полуделовой, но с глубоким вырезом. Собственно, и выреза-то не было, просто жакет застегивался на одну-единственную пуговку, ниже уровня груди. Плюс узенькие брючки. В общем, получалось элегантно, и мужчины уже больше никуда не могли смотреть, только на эту пуговку.

– У-у! – оценил Оскар, когда она спустилась к завтраку. – Все при тебе, детка. Ты едешь со мной в аэропорт?

– Разумеется.

Грег размашистой походкой шел навстречу сыну и улыбался. Но когда увидел Мэг, спрятавшуюся за плечом Оскара, он изменился в лице и резко сбавил скорость. Теперь они стояли втроем посреди огромного зала и молча смотрели друг на друга, а между ними, толкаясь, проходили люди.

– Мэгги! – наконец смог произнести Грег. – Мэгги, ты такая… Ты так сегодня… Я очень рад тебя видеть. И тебя, сын.

– Да чего уж там! – Они по очереди обнялись, причем молодую женщину Грег задержал в объятиях значительно дольше.

Печальные события сблизили их, теперь отчетливо чувствовалась какая-то особая, почти семейная теплота между ними троими.

– Если когда-нибудь моя шутка сбудется, – прошептал Оскар, – и ты из статуса сестренки перейдешь в статус… в общем, ты меня поняла, то я вас с папиком благословлю, так уж и быть.

Дальнейшие события Мэг предвидела заранее, да и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, как поведет себя Грег. Сначала он осторожно ходил вокруг нее, боясь поверить своему счастью. Он был похож на ребенка, который увидел в магазине желанную игрушку, и теперь стоит, заворожено глядя на нее, боясь дотронуться: а вдруг она исчезнет?

Но Мэг не исчезала, напротив, она становилась все ближе, теплее относилась к нему, и не было вечера, что они не провели бы вместе. У них стали складываться какие-то новые знакомства, иногда они гуляли вместе с Оскаром. Но это были уже не те шумные пьяные вечера, на которые слетались зрители со всей округи. Грег степенно водил сына и молодую женщину по дорогим ресторанам, где собиралась почтенная публика. Мэг и Оскар скучали.

– Мне иногда кажется, друзья мои, – назидательно говорил Грег, – что я вывожу на прогулку двух малых детей, и вы не можете дождаться, когда же папочка оставит вас одних, чтобы набедокурить.

Они шли по вечернему Парижу, в воздухе невыносимо пахло акациями, и у Мэг кружилась голова от счастья. Грег обнимал ее за талию, она как бы случайно прижималась к нему, испытывая на прочность его нервы и выдержку. Ей нравилась эта игра на грани невинного флирта и глубокой страсти. Она чувствовала себя желанной и любимой, и это придавало уверенности в себе. А то, что испытывал при этом бедный Грег, ее не волновало, лишь подстегивало к новым изощренным способам кокетства. К тому же Грег для своих сорока четырех весьма неплохо выглядел, и Мэг не без удовольствия отмечала, что на него заглядываются женщины.

– А мне иногда кажется, друзья мои, – дурашливо повторил Оскар, когда отец отошел в сторону объяснить какому-то туристу дорогу на Елисейские Поля, – что вы скоро не выдержите и наброситесь друг на друга в каком-нибудь из этих благопристойных заведений. И тогда я провозглашу еще один праздник свободы и независимости Франции.

Конечно, она все время напоминала себе, что Майкла нет в живых всего чуть больше двух месяцев, а она позволяет себе такое своеволие. Какими бы ни были их взаимоотношения в последние два года, Мэг чувствовала тяжесть на сердце, когда вспоминала, что она вдова. Да и Майкла ей было жаль. Все, что он сумел сделать в этой жизни, это преумножить капиталы своей семьи. Он не родил детей и не смог сделать счастливой ни одну из двух жен. Мэг простила ему все обиды, но все же что-то мешало ей по-настоящему горевать о нем.